Из всех щелей поёт Гребенщиков.P
О том, как КГБ создавал Рок-клуб, тренируясь на андеграунде. http://mberg.net/it-vsrh-sheley-poet-grebenshikov/
О том, как КГБ создавал Рок-клуб, тренируясь на андеграунде. http://mberg.net/it-vsrh-sheley-poet-grebenshikov/
http://mberg.net/meet-kak-delo/
Немецкий фильм «Дело Коллини» довольно скучноват, затянут, старомоден, малоизобретателен. В нем, кажется, вообще нет никаких чисто кинематографических достоинств, а мучений доставить зрителю он может сполна. Чего только стоит образ одного из главных героев, самого Коллини, которого играет даже в старости импозантный Франко Неро. Но играет не очередного неотразимого любовника, не обаятельного и непреклонного прокурора республики из фильма «Признание комиссара полиции прокурору республики» (то есть именно ему), или ковбоя из спагетти- вестерна, а механика (чуть было не написал механика Гаврилова), молчащего большую часть фильма, хотя играет он убийцу.
То, как молчит Франко Неро, ужасно похожий на состарившегося Шварценеггера из последней ленты про терминатора, напоминает анекдот про Чапаева, которого пытают белые, стараясь вызнать, какой его казнью лучше покарать. Но Чапаев молчит смешно, а Франко Неро трагично и пафосно.
И хотя концовка фильма все ставит на свои места, трудно сказать, что фильм становится от этого намного лучше. Нет, но он неожиданно становится нам ближе. Потому что он о том, о чем спорят и сомневаются либералы, не умея пока договориться: кто именно несёт ответственность за те вольные или невольные преступления, совершавшиеся и совершаемые разными представителями режима здесь и сейчас.
( Collapse )http://mberg.net/vnov_ya_posetil_i_ne_zarifmoval/
С бостонскими экскурсоводами я хожу по одним и тем же маршрутам: в центре города, вокруг парка Boston Common, где кучно расположены достопримечательности XVII века, я снимаю бездомных, а они водят экскурсии. На них трудно не обратить внимания: почти все экскурсоводы одеты в исторические костюмы эпохи революции и войны за независимость, подчас со старинными палками с набалдашниками или зонтиками в руках, они есть дополнительное подтверждение той страсти к театрализации и переодеванию, свойственной американской культуре.
Но не только тщательно подобранные костюмы и весьма экзальтированная подчас подача материала, когда экскурсовод входит в азарт перевоплощения и как провинциальный трагик разыгрывает исторические сценки перед благодарной толпой туристов, привлекает мое внимание. У меня есть и остаточный профессиональный интерес, когда-то давно, во второй половине 70-х я тоже работал экскурсоводом в Летнем дворце Петра I в одноименном саду, в Домике Петра через Неву, пока кагэбешники не турнули меня, и в Петропавловской крепости. И, мне, конечно, забавно и поучительно искать совпадения и противоречия в профессии экскурсовода по историческим местам по разные стороны океана.
http://mberg.net/salto-mortales/
Первым попытался перейти границу Чуров - в сомбреро с бубенцами, под видом боливийского коммивояжера, он ночью пытался пересечь российско-финскую границу в микроавтобусе с коробейниками из Купчино, едущими в складчину в Иматру за сыром.
Когда об этом доложили Сечину, тот задумчиво, будто впервые слышал эту фамилию, спросил: а этому-то пидору чего бояться? У него срок давности истекает через неделю, пиздабол.
Сам Сечин с утра запирался в кабинете, пил перуанское писко, запивая его «Короной» с лаймом, и учил по самоучителю испанский, иногда соединяясь по скайпу с учительницей Сандрой из предместья Ла-Паса, которая ставила ему акцент прожженного собирателя коки из племени аймака. На всякий пожарный.
Иногда раздавался звонок, он подносил два пальца к губам и шептал скайпу: тихо, папа, сучий потрох, на контроле держит, погоди, детка, проверка на вшивость, сейчас. А потом, изображая деловой азарт, кричал, разбрасываясь слюной: нет, откуда ты взял, какой испанский, я рассчитываю газопровод в Индию, да нет, сплетни это, никуда Чуров не бежал, у него просто трехомундия очередная и решил со скана и колёс пересесть на микродот, вот и слетел с катушек, ему видите ли сыра не хватало. Да знаю я, что поздняк метаться и испанский зубрить, но я все равно по хинди ни в зуб ногой, тем более, что у них выдача, как Биг-Бен работает.
( Collapse )Превратившееся в мем изречение одного политика с торопливой речью «Мама – русская, папа – юрист» обнажало желание избегать упоминания рокового слова, грозившего политику потерей популярности. Типа, все мы – русские, только юрист в родне. Мол, это неважно, что он юрист, среда-то русская, а если кто и влез ко мне, не снимая ботинок, то и тот выходец с юрфака.
Об этой коллизии я вспомнил, читая заметку одного либерального экономиста, разбиравшего ситуацию с предстоящими в Британии досрочными выборами по поводу Brexit. Мол, в трудном положении оказался британский либерал (я почему-то услышал тревожную музыку «Хроники дня»), которому в самом скором времени предстоит сделать выбор между левым социалистом с планами национализации и перераспределения и беспринципным оппортунистом с левацкой протекционистской политикой. На этом месте я стал сверлить в темноте экран своего ipad взглядом, не имея сил сдвинуться с удивительного утверждения, как корова на льду. Многое я читал про рыжего британского младшего брата нашего рыжего с Потомака, но чтобы его взгляды и намерения от сохи интерпретировали как левые – впервые, пожалуй.
( Collapse )У слова язык несколько значений, подчас расположенных далековато друг от друга. Как зАмок и замОк, скажем. Нешуточная коллизия вокруг поста Гасана Гусейнова, назвавшего русский язык убогим, выявляет как разницу значений этого слова для оппонентов, так и разницу языков, на которых они выражают свое не могу молчать.
Все чаще пользуемся словом язык как системой коммуникации, но есть другое значение этого слова, которое в словарях в таких случаях помечается как архаическое или устаревшее, это язык как синоним слова народ. В этом (но не только в этом) значении использует слово язык Гусейнов, говоря о клоачном языке. То есть характеризует состояние русского народа негативно, типа, подлый народец, куда уж больше, сил нету терпеть, нагружая его негативными эпитетами. Примерно так использует это слово и автор выражения «всяк сущий в ней язык», в смысле — как все существующие народы, гордые, негордые, в том числе и тунгусы со своим метеоритом. Хотя многие прочитывают слово язык у классика в современном смысле, как знаковую лингвистическую систему, что, вероятно, не чуждо и Гусейнову, которые уточняет нечто об испорченном языке и использует ряд вполне себе лингвистических коннотаций.
( Collapse )Дискуссия на русском своеобычна. Если нужно кого-то жестко упрекнуть, прижучить, вывести на чистую воду, то чаще всего звучит один и тот же аргумент: купили. С потрошками.
Коли оппонент провластный, то Кремль позорный и купил (и здесь предыдущие заслуги не канают, они просто обнуляются в момент принципиального несогласия). Коли же оппонент оппозиционный — то опять же купили, Госдеп или ЦРУ (это если не угодил патриоту), или — опять Кремль на семи ветрах, который специально заплатил больше батюшки-Госдепа, дабы дискредитировать оппозицию.
Русские потому и духовны, что в любом несогласии видят корысть. Понятное дело (думает имярек), мне никто не заплатил и я — прав, значит, тот, кто возражает очевидному даже для ребёнка, куплен на корню как солома. Как иначе?
( Collapse )Ситуация вокруг Совета по правам человека оскорбительна для продвинутой части общества своей типичностью и демонстративной обнаженностью. Как и все остальные российские институции, по форме и статусу вроде бы имеющие отношение к джентельменскому набору демократии, он/они являются, по сути, инструментами манипуляции со стороны исполнительной (она же – и все другие, столь же имитационные) ветви власти. Разве что структура этого совета – прозрачней и наглядней демонстрирует его устройство и функционирование.
Как и многие другие инструменты из патронташа постсоветской демократии, этот совет изначально задумывался как якобы свободный (как у людей за бугром), но с таким количеством приводных ремней, чтобы в случае нужды взять его в стремена и повести туда, куда тебе, старче, надобно.
Протестующим и ужасающимся тому, что вроде как приличным людям из нашей среды там показали на дверь, а давно и устойчиво сервильных поставили во главу угла, это неприятно не только потому, что смена караула произошла столь демонстративно. «Караул устал» в двухходовой комбинации показал, насколько сузилось пространство маневра, смысл которого состоит в совмещении двух все более разъезжающихся позиций: поза приличного человека с немракобесными убеждениями и служба на работодателя, юридический и физический адрес которого все труднее скрывать.
Читать далее http://mberg.net/sindrom_druzya/
оригинал текста
Довольно часто на рутинные вопросы, почему у русских из века в век не получается построить рационально постигаемое социальное пространство, отчего так низок порог допустимой в обществе лжи, каким образом власть, возникающая порой на оптимистических основаниях, неизменно превращается в одно и то же чудо в перьях с оглядкой на заветы предков, вравших и рубивших головы с легким, как дыхание, инфантильным свистом, следует ответ: а потому что мораль в наших палестинах не ночевала, тучка золотая, а если ночевала, то так и не отошла от ужасного сна с перепоя, а если и проснулась то, как всегда девкой-чернявкой, полагающей себя принцессой с зеркальцем в правой руке.
Или почти то же самое: мол, все дело в отрицательном отборе, генетическом браке, когда всех, кто что-то стоил или решался поднимать голову, выбраковывал социально-политический отбор в виде заговора посредственностей и неприятия волоса, выбивающегося из пробора.
Однако среди немногих и неочевидных достоинств продолжительной жизни за границами страны березового ситца есть возможность сравнивать (что убедительности этим сравнениям, естественно, не прибавляет: самообман не знает границ), и придает опыту постороннего тонкий флер занимательности.
( Collapse )