Но колобок Слуцкий перебегает через дорогу, семенит очень неловко и суетливо по сухому снежку перед домом, мы уже слышим, что старик с чемоданом говорит в ответ, мол, не надо, спасибо, я сам. Но Слуцкий подхватывает чемодан и тащит его - действительно, по виду тяжелый - куда-то в сторону, не к своей машине, а к машине старика с открытым багажником рядом с домом. Старик благодарит, и только тут мы понимаем, что они не знакомы, что кент просто проезжал мимо, увидел человека, корячащегося с чемоданом, и решил помочь. Мы ещё успели перемолвиться парой слов с женой старика с чемоданом, когда кругленький Слуцкий, посеменив маленькими ножками, сел в свою машину и уехал.
«А они не знакомы», - сказал я, прикрывая рот воротником, - просто мимо проезжал». «Да, не русские нравы», - кротко ответила мне жена из-под капюшона. «Это всего лишь социальная дрессировка». - «Ну, ну и кто будет русских дрессировать?» - «Да кто угодно, - говорю я, - любая оккупационная власть, лет двести-триста, и мы такие же добрые, как собака Павлова». Любая, но лучше англо-саксонская, подумал я, но не сказал. Ветер.
